Разведенный мост символ эзотерика. Нельзя фотографироваться на мосту: откуда взялось это суеверие. А. Интерпретация и понимание

Идущий впереди - мост для идущего позади.
Грузинская пословица
Мост олицетворяет сообщение между Небом и Землей, объединение человека и божества. Это образ связи между разными точками сакрального пространства. Мост всегда означал переход из одного состояния в другое, изменение или желание перемен.

Землю и Небо некогда соединял мост (или дерево, или лиана), благодаря чему люди без труда общались с богами, поскольку смерти не существовало. С тех пор сообщение между Землей и Небом было прервано, по мосту можно пройти только в качестве «духа», то есть для этого необходимо умереть или войти в состояние экстаза. Этот переход труден, он таит в себе множество опасных препятствий, и не все души в состоянии его преодолеть.

По своей сути символизм «узких врат» и «опасного моста» связан с безнадежными, казалось бы, ситуациями: надо попасть туда, «где ночь встречается с днем», или найти дверь в стене, войти на Небо через проход, открывающийся лишь на мгновение, пройти между двумя постоянно сталкивающимися скалами или между челюстями чудовища. Все эти мифологические образы выражают необходимость преодоления противоречий, устранения полярности, характерной для человеческого существа.

Средневековые рыцарские легенды говорят о мосте - «гладком, сверкающем на солнце мече», по которому Ланселот должен пройти к месту заточения Гвиневеры, а переход по нему «полон мук и страданий». Переход по мосту-мечу символически связан с посвящением, что подтверждается фактом, что подстерегающие его на другом берегу львы исчезают, когда испытание выдержано.




В иранской мифологии Чинват - мост через водную преграду, разделяющую царства живых и мертвых. В зороастризме распорядителем судеб становится Заратуштра, провожающий по мосту души праведных. В поздней традиции Чинват - это «мост судебного разбора», вершимого над душами умерших Митрой, Рашну и Сраошей. Под стопой грешника Чинват становится узким, «как лезвие бритвы», праведнику кажется шириной «в девять копий или двадцать семь стрел».

В древнекитайской символике мост, соединяющий с потусторонним миром, был очень узким, и грешники падали с него в грязный поток. Мост в виде ствола дерева должен был перейти паломник Сюань-цзян, который принес из Индии в Китай буддийское учение. Царь Му династии Чу в поисках бессмертия, путешествуя к Царице Запада, Син-ван-му, переходил реку по мосту из рыб и черепах.






В японской традиции божества Идзанаки и Идзанами, стоя на мосту-радуге, сотворяют землю. Они опускают в море яшмовое копье, в результате, из стекающих соленых капель образуются первые восемь островов.

В скандинавской мифологии мост-радуга Биврёст охраняется стражем, который перед концом мира трубит в рог, призывая богов к последней битве.

У финнов герой «Калевалы» Вяйнямёйнен, отправляясь в потусторонний мир, должен перейти мост из мечей и ножей.

У греков мост ассоциировался с образом Ириды - богини радуги, вестницы богов. Радуга и Млечный Путь считались мостами между небом и землей.








В христианстве в видении апостола Павла предстает «узкий, как волос», мост, соединяющий наш мир с Раем. Подобным образом в христианских традициях грешники, не сумев пройти по мосту, падают в Ад, так как «Тесны врата и узок путь, ведущий к жизни, и немногие находят их» (Матф., 5:14).

Предки славян верили, что по калиновому-солнечному мосту приходит к людям весна, когда Бог-Творец открывает небесные врата. По небесному мосту движется солнце. По мосту-радуге сходят с небес ангелы, чтобы набрать воду для дождя. Мост является и свадебным символом. По нему юноша и девушка переходят в новый период своей жизни.
В народных сказках мы находим калиновый, волосяной или «адский» мост.

В начале моста героя встречает Баба Яга, а в конце - змей. Часто перед героем ставится сложная задача - построить за ночь чудесный мост, одна половина которого серебряная, другая - золотая.

***
Я дух самой природы
Без имени и чисел,
Живу я вместе с жизнью,
Не облеченный в мысли.
.......................................
В безудержном полете
Слежу миров круженье,
Охватываю взором
Всемирное строенье.

Я проникаю в сферы,
Где звук еще не создан,
Где ждут дыханья жизни
Бесформенные звезды.

Я - мост над черной бездной,
Я - свет над вечной мглою,
Неведомая лестница
Меж небом и землею.

Невидимая скрепа,
Я подчинить умею
Мир формы- миру мысли,
Мир хаоса- идее.

Я, наконец, та сущность,
Тот беспокойный свет,
Кому от века служит
Вместилищем поэт.

Густаво Адольфо Беккер

Символическая связь объекта или какого-либо рода деятельности с неосознаваемой фантазией обнаруживается в результате накопленного опыта. Причем предположения по этому поводу постоянно модифицируются, а часто и полностью пересматриваются под влиянием информации из разных областей знания, в том числе от всех ветвей индивидуальной и массовой психологии. Однако толкование снов и анализ неврозов остаются наиболее надежными способами установления каждого типа символики, с помощью которой можно наглядно распознать мотивацию и генезис таких психических состояний. Я считаю, что только средствами психоанализа можно безупречно установить суть символики. Символические толкования в других областях (мифология, фольклор и др.) всегда несут в себе налет поверхностного, частичного; остается впечатление, что можно по-разному понимать толкования. Именно отсутствие глубины отличает поверхностную аллегорию от символа, сотканного плотью и кровью.

В сновидениях важная роль принадлежит мостам, особенно когда пациент не нагружает видение моста историческим материалом. Характер заболеваний, которыми я занимался, позволил во многих случаях установить сексуально-символическое значение моста как мужского члена, мощного члена отца, в гигантизме которого заключено инфантильное понимание родительской пары. Этот мост проложен через большой, опасный водоем, из которого проистекает вся жизнь. На протяжении всей жизни он будоражит воображение, а став взрослым, возвращаешься к нему периодически, хотя и представленный одной частью тела. Пациент, видящий себя во сне приближающимся к опасным водам на непрочном плоту, страдает сексуальной импотенцией и слабостью генитальных органов; ему нужно защищаться от опасной близости женщины. Любопытно, что символическое значение моста не только подтверждено моей практикой, но и одной из народных сказок, а также непристойным рисунком одного французского художника; в обоих случаях — это гигантский мужской член, перекрывающий широкую реку, а в сказке такой мощный, что по нему едет тяжелая упряжка лошадей.

Мое понимание этого символа углубила встреча с пациентом, который боялся мостов и испытывал трудности с эякуляцией. Наряду с некоторыми данными о возможности развития у больного страха смерти и кастрации анализ показал следующий потрясающий факт из жизни девятилетнего мальчика: его мать (акушерка) желала, чтобы бесконечно любимый сыночек был рядом с ней и в ту ночь, когда она родила девочку. Мальчик в своей кроватке, может быть, не видел, но слышал (по замечаниям помощниц) весь процесс родов. Его охватил жуткий страх, предшественник последующих, а разрывы между жизнью и не-жизнью стали источником истерии страха в особой форме страха моста. Противоположный берег Дуная означал для него «потусторонность», т.е. жизнь до рождения (ср. у Ранка: народно-психологические мотивы в «Сказании о Лоэнгрине»). Никогда в последующей жизни он не шел по мосту пешком — только в экипаже и в сопровождении сильной, импонирующей ему личности. Когда я в ходе лечения уговорил его пройтись по мосту, то он судорожно держался за меня, все его мускулы были напряжены, дыхание прерывисто. То же самое происходило на обратном пути, но когда мы миновали середину моста и он увидел «наш» берег (т.е. жизнь), исчезли судорожные явления, он повеселел, стал разговорчив, страх исчез. Мы могли теперь понять страх пациента при приближении к женским гениталиям и неспособность полностью отдаться женщине, что означало воображаемую опасность гибели в глубине вод, если не поможет более сильная личность.

Я полагаю, что два толкования — мост, соединяющий родителей, и мост, проложенный между жизнью и смертью, — вполне дополняют друг друга. Ведь член отца действительно мост, по которому еще нерожденный отправляется в жизнь. Глубокий смысл этого тождества становится фактическим символом. Очевидно, что мост-символ в случае невротического страха служит чисто душевным представлением о «связи», «соединении», «сцеплении» («слово-мост», по Фройду). Иначе говоря, является психическим или логическим (т.е. «аутосимволическим») «функциональным» феноменом, в толковании Зильберера.

Мы видели на нашем примере, что в основе явления страха заложены материальные представления о процессе рождения. И я вправе полагать, что любые функциональные феномены имеют материальные основы. Возможно, правда, что при нарциссическом закреплении системы «Я-воспоминание» прямые ассоциации с памятью об объекте отходят на второй план и пробуждается видимость чистого аутосимволизма. С другой стороны, возможно, что не бывает «материального» душевного феномена без, пусть слабой, примеси следов воспоминания. Подчеркнем наконец, что каждый символ имеет физиологическую подоснову, т.е. как-то выражает все тело, его орган или их функции.

Полагаю, что в этих замечаниях даны указания на существенные общие черты образования символов. Поскольку возникающий при этом динамизм вытеснения ранее описан (см. мое эссе «К онтогенезу символов»), то нам не хватает для «метапсихологического» понимания сущности символов в духе Фройда только знания распределения психофизических средств в этой игре сил и более точных данных об онто- и филогенезе (ср. с работой Джонса «Теория символики»).

Психический материал в страхе моста проявился у пациента также в одном конверсионно-истерическом симптоме. При внезапном испуге, виде крови и пр. он склонен к обморокам. Корни этих явлений, по-видимому, следует искать в рассказе матери о том, что он родился полумертвым и лишь с большими трудностями было налажено его дыхание. Это явилось исходной травмой, основой для развития последующей —присутствием при процессе родов.

Вряд ли стоит особо отмечать, что мост в сновидениях может и не иметь символического смысла, если он несет исторический подтекст.

В кратком эссе о «Символике моста» я пытался раскрыть несколько значений «моста» в бессознательном.

Согласно данному толкованию, мост:

1) мужской член, соединяющий родителей во время коитуса и поддерживающий «на плаву» младенца;

2) является важным средством перенесения из «небытия» (существование в чреве матери) в «бытие» (жизнь);

3) поскольку человек может представить себе смерть только по образцу существования до рождения, следовательно, как возврат в чрево матери (в воду, в мать-землю), то мост приобретает также символическое значение средства доставки в обитель смерти;

4) наконец «мост» вообще используется как формальное представление «переходов» и «изменения обстоятельств».

Итак, в первоначальной концепции легенды о Дон Жуане мотивы, указанные в пунктах 1 — 3, настолько тесно связаны с символом моста, что я решился применить эту «связанность» для подтверждения моего толкования. Знаменитый охотник за женщинами Мигель Монара Вичентелло де Леко (Дон Жуан) по преданию зажигал свою сигару через Гвадалквивир от сигары дьявола. Повстречав однажды процессию на собственных похоронах, Дон мечтал, чтобы его погребли в крипте сооруженной им капеллы и чтобы место его захоронения топтали ногами люди. Лишь после так называемого «погребения» он обращается на путь истины и становится кающимся грешником. Итак, зажигаемую через реку сигару я понимаю как вариант символа моста, согласно которому (что характерно для вариантов) возвращается многое из вытесненного в бессознательное. Сигара по форме напоминает пламенеющий от желания мужской генитальный орган. Гигантский жест — зажигание через реку — хорошо выражает колоссальную потенцию Дон Жуана и репрезентирует огромную эрекцию его члена. Присутствие у места собственного погребения объяснимо, если предположить, что фантазия фактически представляет персонификацию столь существенной части телесного Я Дона — его гениталии. При каждом половом сношении гениталии действительно «погребены» в месте деторождения, и остальное Я может со страхом наблюдать «погребение».

Психоанализ многочисленных сновидений и невротической клаустрофобии объясняет страх «быть похороненным» как преображенное в страх желание возвращения в материнское тело. С позиции нарциссизма каждый половой акт, каждая жертва женщине есть потеря или вид кастрации, на которые пострадавшее Я реагирует смертельным страхом. Фантазии угрызения совести и страха, вероятно, также содействуют тому, что при каждом половом акте Дон ощущает приближение к аду и уничтожению. Если мы с Фройдом объясняем тип Дон Жуана в любовной жизни, его необоримое стремление к обладанию всеми женщинами тем, что это эрзац единственной любви, в которой отказано Дону (Эдипова фантазия), то становится понятным фантастический страх наказания за «смертный грех».

Разумеется, эти несколько строк не претендуют на анализ скрытого содержания легенды, где еще много необъясненного с точки зрения психоанализа, например, возможное гомосексуальное значение зажигания одной сигары от другой. Я стремился к установлению и подтверждению фаллического и жизнь — смерть значения моста в среде типических символов смерти, рождения и сексуальности.

Другие работы Ш. Ференци.

Мост - символ перехода из мира живых в иной мир. После смерти, рассказывают скандинавские мифы, все души пройдут по этому мосту. Кому-то дорога лежит в обиталище Хель, в подземный мир; кому-то - по радуге в страну богов Асгард, в Вальхаллу. Но по этому мосту могут пройти и живые: многие великие герои древних сказаний проходили по нему в поисках бессмертия.

Герой финского эпоса «Калевала» Вяйнемейнен, чтобы попасть в потусторонний мир, должен был перейти через мост из мечей и ножей. Легендарный китайский царь Му, путешествуя к царице Запада, перебирался с одного берега реки на другой по мосту из рыб и черепах. На пути мифологических героев всегда ждали препятствия, испытания, встречи с хранителями порогов - границ в другой мир. Именно поэтому появился обычай взимать плату за переход по мосту, оформлять вход в это особое пространство арками, рассказывать об испытаниях, используя знаки, эмблемы, скульптуру, - такая традиция существовала и в Древнем Риме, и в Китае, в Европе и в Америке. На «калиновом мосту» русские богатыри вступали в единоборство со змеем. Под тонким, как волос, мостом путника, потерявшего равновесие, ждали чудовища. По мосту - лезвию меча шел, испытывая муки и страдания, Ланселот к месту заточения Гвиневеры.

Многие старые мосты в Европе до сих пор называются «чертовыми» - их грандиозность и сложность этих сооружений так поражали в средние века, что появлялись легенды, будто бы построить их людям помог дьявол. Среди них, например, Чертов мост через реку Рейс (Швейцария), мост Валантре в Каоре (Франция), даже Карлов мост через Влтаву в Праге. Его, как рассказывает предание, дважды смывала своенравная Влтава. И вот, когда архитектор Парлер начал строить мост в третий раз, к нему явился дьявол и пообещал сделать так, что мост будет стоять века, но потребовал в качестве платы живую душу, которая первой пройдет по мосту. Парлер согласился, работы были завершены, началась праздничная церемонияѕ Неожиданно на мост выбежал ребенок, но архитектор бросил перед ним петуха, который и достался дьяволу. Подобным же образом «расплачивались» с ним и строители других мостов.

Проход по мосту подобен проходу сквозь Время. Река дней, река времени течет не останавливаясь, унося с собой все и вся. И только стоящий на мосту оказывается в вечном настоящем, глядя на отражения в потоке.

Река времени уносит любимых, и все же влюбленные встречаются на мостах или проходят под радугой, взявшись за руки, зная, что встречи на земле лишь продолжение встреч на звездных мостах.

Сегодня осталось мало древних мостов. Иногда их разрушало время, иногда - стихии, чаще всего - сами люди, не ремонтируя и не обновляя их вовремя. Теперь больше говорят о стенах, которые разделяют, а не о мостах. И все же, наверное, каждый из нас когда-нибудь замирал, глядя на мост, освещенный огоньками фонарей. Может быть, это воспоминание поможет душе жить в мире, где появляется все больше стен.

Ты строишь мост
Ради всех, кто строит стены,
Чтобы мы не могли различить,
Где свет, где тени.
И когда твой мост вознесется
В пустыню неба,
Я увижу, как все,
Кто вырос из стен,
Взойдут на твой мост...

Б. Гребенщиков

Обсудить статью в сообществе

Мост свои самые сокровенные тайны выдаст только тринадцатого числа ровно в тринадцать часов. Почему так происходит? Да потому, что в астрологии, астронумерологии и эзотерике тринадцать означает примерно то же, что и мост: переход, выход за границы привычного бытия.

Украденное время

Чтобы разобраться в скрытом смысле якобы русского слова «мост», попробуем разглядеть сквозь наслоения веков его истинное лицо, проследить родословную. Любому школьнику известно, что основной смысл слова заключен в корне. Но нередко первоначальный корень со временем утрачивается. Так случилось и с мостом.

По одной из версий, на самом деле, «мо» и «ст» – два отдельных корня, которые настолько растиражировались в различных производных, что сегодня их почти не узнать. Корень «мо» пришел в латинский из более древних языков и когда-то был самостоятельным словом, означающим время как некую предельную, непостоянную, ускользающую величину.

Кстати, в современном английском есть разговорное слово «mo», сокращенное от moment (момент) – короткий отрезок времени. Но гораздо чаще «мо» маскируется более тщательно. Вспомним, к примеру, международные слова мобильный, мобилизация, автомобиль. Все эти понятия так или иначе связаны с временными рамками. Так, и мобильный телефон, и автомобиль, каждый по-своему, сокращают расстояния и экономят время. И даже мода является прапраправнучкой старого «мо». Недаром о ней говорят: «быстротечна, как время».

К корню «мо» восходит еще одно понятие, связанное с лимитом времени: смерть – иначе говоря, предел нашего временного пребывания на земле. В русском варианте от «мо» осталась только буква «м», в латинском «mort» корень «мо» сохранился полностью. (Если вы заметили, и в русском, и в латинском словах присутствует сочетание «рт». Оно не случайно: «р» и «т» – корневые буквы слов «remains» (останки, плоть) и «terra» (земля).

По-моему, мы достаточно разобрались с «мо», чтобы перейти ко второму корню – «ст». Совершенно очевидно, «ст» имеет отношение к словам «стоять», «устойчивый», «застывший». В латинских языках это stabilio – стабильность, stabilum – стоянка, постоялый двор, statua – статуя, stirps – корень, основа, ствол. Сюда относятся и такие привычные русские слова как мостовая, стол, стерня, стелить, устойчивость, стебель, стан, строение и многие другие.

Итак, сделаем предварительный вывод: мост – некое сооружение, стоящее на страже времени. Запомним это, но предпримем еще одну попытку расшифровки. В английском языке есть слово steal – кража, воровство. В таком случае, мост – нечто, позволяющее украсть время. А ведь именно с этой практической целью и строятся мосты.

В большинстве культур мост символизирует переход из мира живых в мир мертвых. Так, зороастрийцы полагают, что души умерших оказываются перед Мостом Разделения (Чинват Парвата), пройдя через который они попадут в рай. Однако мост становится очень узким, если на него ступает грешник. Согласно исламу, мост, ведущий в царствие небесное, узкий, как лезвие меча. У североамериканских индейцев он представляет собой тонкое бревно.

Мо – великий и ужасный

По статистике, около семидесяти процентов самоубийц решает свети счеты с жизнью именно на мосту. Как это объяснить? Ведь гораздо надежнее броситься вниз с многоэтажного дома – и высота достаточная, и под ногами вместо плещущейся воды земная твердь. К чему испытывать судьбу?

Дело в том, что на подсознательном уровне все мы, даже убежденные атеисты, воспринимаем смерть как переход в иное состояние. Что ждет человека за роковой чертой: небытие, загробный мир, другое измерение – каждый понимает по-своему. Для нас важно, что мост и смерть – одного поля ягоды, ибо произрастают из единого корня: «мо». Напрашивается мысль, что «мо» - не просто сочетание букв, а имя забытого ныне древнего божества. Этот самый Мо помогает покончить с временным существованием, служит своеобразным мостиком в иную жизнь . Никого он вам не напоминает? Ну, например, перевозчика Харона, который доставлял души умерших в Аид, перевозя их на лодке через реку Стикс. Надо сказать, что древние корни всегда имеют несколько значений, пусть даже и близких по смыслу. В корне «мо» кроется еще одно понятие: посредник, проводник.

Древние римляне считали строительство мостов уделом посвященных, а самые красивые мосты – результатом сговора зодчего с потусторонними силами.

Верховный жрец в Древнем Риме именовался Понтифик, что буквально переводится как «возводящий мост». Много позже, в середине XII века, святой Бернар в трактате «О правах и обязанностях епископов» писал, что римский понтифик, как следует из этимологии имени, был мостом между Богом и Человеком.

Кстати, вы замечали, что во множестве фильмов мост становится ключевой точкой в развитии сюжета? Это и фильмы-катастрофы, как «Мост Кассандра», и приключенческие, как эпопея об Индиане Джонсе, и мистические картины, где мост позволяет героям попасть в другое измерение или эпоху. Так, знаменитый Бруклинский мост помог героям нескольких кинолент осуществить путешествие во времени. Разумеется, это не случайно. Между Небом и Землей (где, собственно, и проходят мосты) под покровительством стихий – земли, воздуха, металла или дерева (смотря из чего сделан мост), воды (обычно мосты висят над водой) создаются условия для некоего коридора, позволяющего осуществить особый, мистический переход.

Так что, получается, мост – место сакральное. Здесь можно познать время: вернуться в прошлое, заглянуть в будущее или сделать то и другое - ведь прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно.

Переход «13»

Почему я предложила взобраться на мост именно тринадцатого числа в тринадцать часов? Потому что в астрологии, астронумерологии и эзотерике тринадцать означает примерно то же, что и мост: переход, выход за границы привычного бытия. В Зодиаке есть тринадцатый знак – Змееносец, открывающий ворота из так называемого Нижнего Зодиака в Верхний, позволяющий человеку вырваться из колеса Сансар и перейти на новый виток развития.

Люди суеверные считают, что тринадцать обладает зловещими свойствами. Но причина тому - не реальные «провинности» «чертовой дюжины», а страх перед неизведанным. Ведь все, что лежит за пределами нашего понимания, кажется опасным. Не даром саму смерть связывают с этим числом: мы не знаем, что ждет на том берегу, когда совершим свой последний переход, и – боимся.

Чтобы избавиться от страха переломных моментов, человек придумал праздники , соответствующие тем или иным точкам перехода. В частности, смене временных циклов (проводы зимы, встречу солнца, нового года и так далее). Когда пируешь, пляшешь, поешь песни, бояться как-то не получается. К тому же, в разгар веселья можно и не заметить самого момента перехода – и все страшное останется позади. Отголоски древних обрядов сохранились по сей день. Конечно, не каждый отмечает масленицу или день летнего солнцестояния. Но в новогоднюю ночь под бой курантов бокалы с шампанским поднимают почти все. Именно в эту минуту к нам приходит Дед Мороз (потомок нашего старого знакомого Мо), чтобы открыть ворота в новое время.

Число тринадцать руководит и переходом из одной эпохи в другую. Кстати, мостов в такие времена сооружается больше обычного. Вспомним хотя бы Петербург, возведенный на воде и пересеченный десятками мостов. Этот город был основан на этапе «строительства» новой Руси.

Гермес и его команда

Тринадцать астрологически связано и со знаком Близнецов, которым управляет Меркурий (13 = 1 + 3 = 4, а четверка – число Меркурия). Кстати, в шумерских табличках эту планету называют Моммо (опять Мо!). Если посмотреть на звездную карту, станет очевидным, что именно Меркурий прокладывает мост между Солнцем и другими планетами нашей системы, поскольку его орбита расположена ближе всего к дневному светилу.

Как известно, Близнецы и сам Меркурий заведуют связями, контактами, переговорами. Они большие умельцы наводить мосты между людьми, организациями, странами. Надо вспомнить и мифологического Гермеса (в римской традиции – Меркурия) – бога в крылатых сандалиях, приносящего людям сообщения из Верхних сфер (например, от Богов Олимпа), и великого Гермеса Трисмегиста – учителя всех посвященных, открывшего людям божественные знания . Главный мост, который может преодолеть человек в земной жизни, благодаря духовному развитию и при поддержке Гермеса Трисмегиста, – мост между собственным сознанием и подсознанием, открывающий неисчерпаемые богатства духа.

Напоследок хочу сказать о верных подданных великого Мо – о проводниках. В каждую эпоху существуют люди, призванные препроводить человечество в новое время, помочь преодолеть ворота Мо. Среди них - служители искусства, открывающие иное видение мира, психологи и эзотерики, помогающие проложить мост к собственной душе, великие правители, ведущие свой народ на следующий виток эволюции. Есть среди таких людей и сталкеры, как герой повести Стругацких «Пикник у обочины», и простые проводники поездов. Но все они одинаково важны для нас, поскольку без них порой и на маленький мосток ступить страшно.

Мост олицетворяет сообщение между Небом и Землей, объединение человека и божества. Это образ связи между разными точками сакрального пространства. Мост всегда означал переход из одного состояния в другое, изменение или желание перемен.

Землю и Небо некогда соединял мост (или дерево, или лиана), благодаря чему люди без труда общались с богами, поскольку смерти не существовало. С тех пор сообщение между Землей и Небом было прервано, по мосту можно пройти только в качестве "духа", то есть для этого необходимо умереть или войти в состояние экстаза. Этот переход труден, он таит в себе множество опасных препятствий, и не все души в состоянии его преодолеть.

По своей сути символизм "узких врат" и "опасного моста" связан с безнадежными, казалось бы, ситуациями: надо попасть туда, "где ночь встречается с днем", или найти дверь в стене, войти на Небо через проход, открывающийся лишь на мгновение, пройти между двумя постоянно сталкивающимися скалами или между челюстями чудовища. Все эти мифологические образы выражают необходимость преодоления противоречий, устранения полярности, характерной для человеческого существа.

В иранской мифологии Чинват - мост через водную преграду, разделяющую царства живых и мертвых. В зороастризме распорядителем судеб становится Заратуштра, провожающий по мосту души праведных. В поздней традиции Чинват - это "мост судебного разбора", вершимого над душами умерших Митрой, Рашну и Сраошей. Под стопой грешника Чинват становится узким, "как лезвие бритвы", праведнику кажется шириной "в девять копий или двадцать семь стрел".

В древнекитайской символике мост, соединяющий с потусторонним миром, был очень узким, и грешники падали с него в грязный поток. Мост в виде ствола дерева должен был перейти паломник Сюань-цзян, который принес из Индии в Китай буддийское учение. Царь Му династии Чу в поисках бессмертия, путешествуя к Царице Запада, Син-ван-му, переходил реку по мосту из рыб и черепах.

В японской традиции божества Идзанаки и Идзанами, стоя на мосту-радуге, сотворяют землю. Они опускают в море яшмовое копье, в результате, из стекающих соленых капель образуются первые восемь островов.

В скандинавской мифологии мост-радуга Биврёст охраняется стражем, который перед концом мира трубит в рог, призывая богов к последней битве.

У финнов герой "Калевалы" Вяйнямёйнен, отправляясь в потусторонний мир, должен перейти мост из мечей и ножей.

У греков мост ассоциировался с образом Ириды - богини радуги, вестницы богов. Радуга и Млечный Путь считались мостами между небом и землей.

В христианстве в видении апостола Павла предстает "узкий, как волос", мост, соединяющий наш мир с Раем. Подобным образом в христианских традициях грешники, не сумев пройти по мосту, падают в Ад, так как "Тесны врата и узок путь, ведущий к жизни, и немногие находят их" (Матф., 5:14).

Средневековые рыцарские легенды говорят о мосте - "гладком, сверкающем на солнце мече", по которому Ланселот должен пройти к месту заточения Гвиневеры, а переход по нему "полон мук и страданий". Переход по мосту-мечу символически связан с посвящением, что подтверждается фактом, что подстерегающие его на другом берегу львы исчезают, когда испытание выдержано.

Предки славян верили, что по калиновому-солнечному мосту приходит к людям весна, когда Бог-Творец открывает небесные врата. По небесному мосту движется солнце. По мосту-радуге сходят с небес ангелы, чтобы набрать воду для дождя. Мост является и свадебным символом. По нему юноша и девушка переходят в новый период своей жизни.

В народных сказках мы находим калиновый, волосяной или "адский" мост. В начале моста героя встречает Баба Яга, а в конце - змей. Часто перед героем ставится сложная задача - построить за ночь чудесный мост, одна половина которого серебряная, другая - золотая.

Подобно радуге и лестнице, является воплощением связи между двумя мирами; в какой-то степени сближается с образами пути (как символ перехода, достижения «иного берега») и перекрестка (как опасное место, где человека подстерегает нечистая сила). Вертикальный мост, как правило, считался ведущим на небо (либо в подземный мир). Для древних евреев мост (как и радуга) выступал в качестве знака Завета, заключенного Творцом с Его народом; в Китае мост символизировал союз неба и земли. У греков он ассоциировался с образом Ириды, посланницы богов. У викингов боги спускались на землю людей Мидгард по мосту - радуге Биврёст
Во многих традициях с мостом связываются представления о переходе в загробный мир. В русском фольклоре в данной функции выступает Калинов мост. Чудесный мост в загробный мир, охраняемый собаками, встречается в иранской мифологии. Это мост воздаяния, где решается судьба умерших: если в их жизни добро перевешивало зло, то расширившийся мост приводит их на небеса, если же зло стало основой их деяний, то мост сужается, и умерший падает в ледяную зловонную бездну ада. В исламской традиции описывается мост, ведущий в рай, который располагается над адом; по воле Аллаха души умерших пересекают его либо попадают в преисподнюю.
В финской мифологии через реку, отделяющую земли мертвых от земель живых, ведет веревочный мост или мост - нить.
У разных народов мост выступает в качестве метафоры связующего звена между непостижимым и доступным постижению. В христианстве с образом моста ассоциируется представление о функции Папы Римского. Латинское pontifex означает буквально «строитель мостов»; в религии древних римлян понтификом назывался верховный жрец. Таким образом, Папа-понтифик - это священнослужитель, соединяющий мостом два отдельных мира, Бернар Клервоский отмечал, что Папа служит мостом между Богом и человеком. По этой причине символом понтификата традиционно считается радуга.